Школа Робинзонов - Страница 52

Итак, всему нашлось объяснение, кроме непонятного нашествия зверей и загадочного появления дыма. Даже Уильяму Кольдерупу поневоле пришлось призадуматься. Но будучи человеком практичным, он решил на некоторое время отложить эти вопросы и обратился к племяннику с такими словами:

— Годфри, ты с детства любил необитаемые острова, и, я думаю, тебе будет приятно услышать, что я дарю тебе этот остров! Ты можешь здесь жить, сколько хочешь. Я не собираюсь увозить тебя отсюда насильно. Если хочешь быть Робинзоном, будь им хоть до конца дней своих, если тебе это доставляет удовольствие…

— Быть Робинзоном?.. Всю жизнь?.. — произнес озадаченный Годфри.

— Ты в самом деле, Годфри, хочешь остаться на острове? — спросила Фина.

— Нет, уж лучше умереть, чем остаться здесь! — воскликнул Годфри, не на шутку попутанный такой перспективой. Но затем он отступил назад и взял руку Фины.

— Пожалуй, — сказал он с лукавой улыбкой, — я остался бы здесь, но только на следующих условиях: во-первых, чтобы и ты осталась вместе со мной, дорогая Фина, во-вторых, чтобы дядюшка Виль согласился жить с нами, и, наконец, чтобы священник с «Дрима» сегодня же нас обвенчал.

— На «Дриме» нет священника, и ты это прекрасно знаешь, — возразил племяннику Уильям Кольдеруп, — но в Сан-Франциско, надеюсь, они еще есть. Полагаю, что любой пастор согласится оказать нам такую услугу. Итак, завтра мы отправимся в путь!

Фина и дядюшка Виль выразили желание осмотреть остров, и Годфри сначала подвел их к секвойям, а потом — вдоль речки до мостика.

Увы! От жилища в Вильтри не осталось никаких следов! Пожар полностью уничтожил их квартиру, устроенную в дупле дерева. Если бы не своевременный приезд Уильяма Кольдерупа, наши Робинзоны погибли бы от голода, холода и диких зверей.

— Дядя Виль, — сказал Годфри. — Если острову я дал имя Фины, то дерево, в котором мы обитали, я назвал в вашу честь — Вильтри.

— Хорошо! — сказал Кольдеруп. — Мы захватим с собой семена этой секвойи и посеем их в моем саду в Фриско.

Во время прогулки они видели в отдалении несколько хищных зверей, которые, однако, не решались напасть на такую многочисленную и шумную компанию.

Но откуда все же взялись эти звери?

После прогулки все отправились на пароход, причем Тартелетт попросил разрешения захватить с собой в качестве вещественного доказательства убитого крокодила.

Вечером все собрались в рубке «Дрима», и за веселым ужином отпраздновали благополучное завершение испытаний Годфри Моргана и его обручение с Финой Холланей.

На другой день, 20 января, «Дрим» под командованием капитана Тюркота пустился в обратный путь. В восемь часов утра Годфри не без грусти заметил, как на западе исчезли туманные очертания острова, на котором он провел шесть месяцев и получил жизненные уроки, которых никогда не забудет.

Во время переезда море было спокойно, и ветер благоприятствовал нашим путешественникам. На этот раз «Дрим» шел прямо к цели, никого не вводя в заблуждение отклонениями от курса, как в первое плавание. Теперь не было необходимости терять ночью то, что приобреталось днем.

Двадцать третьего января в 12 часов пополудни судно прошло через Золотые ворота в бухту Сан-Франциско и пришвартовалось у набережной Мерчент-стрит.

И вот что тогда произошло.

Из глубины трюма вдруг вышел человек, который вплавь добрался до «Дрима» с острова Фины и остался незамеченным во время всего переезда.

Кто же был этот человек?

Никто иной, как китаец Сенг-Ву, проделавший на том же корабле обратный путь в Сан-Франциско.

Китаец подошел к Уильяму Кольдерупу и вежливо сказал:

— Простите меня, мистер Кольдеруп, я сел на ваше судно в полной уверенности, что оно отправится в Шанхай. Но поскольку корабль возвратился в Сан-Франциско, мне приходится здесь с вами расстаться.

Удивленные появлением этого человека, глядевшего на них с улыбкой, пассажиры «Дрима» не знали, что ответить ему и стояли в растерянности.

Первым нарушил молчание Кольдеруп.

— Но, полагаю, что не в трюме же ты скрывался все эти шесть месяцев?

— Нет, — ответил Сенг-Ву.

— Так где же ты был?

— На острове!

— На острове? — переспросил Годфри.

— Да, — ответил китаец.

— Значит, этот дым?..

— Был от моего костра…

— Почему же ты не пришел к нам, чтобы жить вместе с нами?

— Китайцу лучше быть одному, — серьезно ответил Сенг-Ву. — Ему достаточно самого себя и больше никого не нужно.

Сказав это, чудак поклонился Уильяму Кольдерупу, сошел с парохода и исчез в толпе.

— Вот кто был настоящим Робинзоном! — воскликнул дядя Виль. — Как тебе кажется, Годфри, похож ли ты на него?

— Ладно! — ответил Годфри. — Дыму мы нашли объяснение, но откуда все-таки взялись дикие звери?

— И, главное, мой крокодил! — прибавил Тартелетт. — Надеюсь, что мне, наконец, объяснят, как он туда попал?

Уильям Кольдеруп, чувствуя себя окончательно сбитым с толку, провел рукой по лбу, как бы отгоняя набежавшее на него облако.

— Это мы узнаем позже, — сказал он. — Нет ничего тайного, что не стало бы явным.

Через несколько дней с большой торжественностью была отпразднована свадьба племянника Уильяма Кольдерупа и его воспитанницы. Можете не сомневаться, что многочисленные друзья коммерсанта сердечно их поздравили и пожелали всяческих благ.

Во время церемонии Тартелетт блестяще продемонстрировал свое искусство держаться в обществе: манеры его были самые изысканные, обращение самым утонченным. Ученик ни в чем не уступал ему и вел себя настолько безупречно, что еще больше повысил репутацию учителя танцев и изящных манер.